Когда нет больших книг Галина Юзефович — о месте русской литературы рядом с польской и турецкой

В Москве 10 декабря стали известны лауреаты национальной литературной премии «Большая книга». Главный приз получила писательница Гузель Яхина за роман «Зулейха открывает глаза». За неделю до этого свое решение огласило жюри другой литературной награды — «Русского Букера»: премию присудили Александру Снегиреву и его роману «Вера». По просьбе «Медузы» литературный критик Галина Юзефович комментирует решение жюри и размышляет о современной русской литературе — уже не великой, но и не дурной. 

Лауреатами премии «Большая книга» в этом году стали Гузель Яхина («Зулейха открывает глаза»), Валерий Залотуха («Свечка») и Роман Сенчин («Зона затопления»). Вероятно, это был наилучший выбор из возможных — разве что Залотуху с Яхиной можно было поменять местами, а Сенчина заменить на Анну Матвееву с ее сборником рассказов «Девять девяностых», но глобально пожаловаться не на что: три самые сильные книги года получили заслуженную награду, справедливость восторжествовала. Единственный повод для печали состоит в том, что эти книги могут считаться сильными (да и вообще сколько-нибудь заметными) только по меркам нынешнего — фантастически неурожайного — литературного года. И недавний выбор Букеровского жюри, присудившего премию образцово бесцветному роману Александра Снегирева «Вера», — это, в сущности, констатация того же факта: в отчетном году важных книг по-русски написано не было. Чем богаты, тем и рады.

У человека, не имеющего привычки наблюдать за современной отечественной литературой пристально, это сообщение вызовет недоумение. Наша литература (140 миллионов населения, три поколения поголовной грамотности, богатейшая традиция) за целый год не породила ни одного по-настоящему стоящего текста? Да ладно, такого же не бывает. И тем не менее, именно так: год прошел, как сон пустой, живем дальше и надеемся, что в следующем году Евгений Водолазкин, Михаил Шишкин и Дмитрий Быков допишут наконец свои новые романы и жить станет если не лучше, то хоть немного веселее. Ничего страшного — просто год чуть хуже обычного.

Смотреть на нашу литературу под таким углом, спору нет, неприятно. Подобный взгляд вступает в конфликт с устойчивым мнением, согласно которому наша литература — полнокровная, просторная, разнообразная. Хорошо, уже не великая (великая осталась в XIX — начале ХХ века), но все равно очень большая и глобальная. Именно этой позиции придерживаются люди, настоятельно требующие появления на книжном горизонте новых имен и с важным видом критикующие российские литературные премии за то, что (при формально различных концепциях и правилах отбора) по шорт-листам в них из года в год ротируются одни и те же люди. Требовать, конечно, можно что угодно, да и видеть повторяющиеся имена то в шорт-листе премии за смелую новацию, то за самые скрепистые скрепы в самом деле странно. Но тут, к сожалению, как с политикой: нашей стране пора перестать видеть себя великой литературной державой. Русская литература сегодня — маленькая, компактная, обозримая. Недурная национальная литература — как польская или, допустим, турецкая. Не больше — но и не меньше.

Гипотеза, что издатели и оргкомитеты премий в силу косности, слепоты и коррумпированности игнорируют одних писателей, издавая и награждая других (особенно популярна она в кругах, близких к «Литературной газете» и лично ее главному редактору Юрию Полякову) прекрасна и утешительна, но, увы, неверна. Как только в русской литературе появляется что-нибудь мало-мальски живое, на него немедленно выстраивается очередь. Так, дебютная книга Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза» — не шедевр, но и не без свежести — сразу вышла в лучшем издательстве страны, в «Редакции Елены Шубиной», и сразу же получила две крупнейшие премии (помимо «Большой книги» на счету Яхиной еще и «Ясная поляна»). Однако надеяться, что за спиной Яхиной стоят еще десятки, а то и сотни других таких же талантливых дебютантов, просто чуть менее везучих, не стоит. Если они и есть, то очень хорошо прячутся — выявить их не под силу даже самому частому бредню типа премий «Дебют» или «Нос», принимающих огромное количество самотека.

В удачный год по-русски пишутся один-два хороших романа, два-три неплохих и пяток пристойных. Именно они соревнуются за литературные награды и внимание издателей, или, если уж совсем честно, это награды и издатели соревнуются за них, на ходу подгоняя свои прекрасные концепции под имеющиеся тексты. А иногда — как в этом году — хороших романов не пишется вовсе, приходится довольствоваться пристойными, и даже главный в стране издатель художественной прозы, упомянутая уже Елена Шубина, выходит на главную в стране ярмарку интеллектуальной литературы Non/fiction с подборкой нехудожественных новинок.

Тут можно было бы выйти на трагическую коду и дежурно всплакнуть об упадке духовности и нулевых (вернее, отрицательных) итогах Года литературы. Но дело не в этом: русская литература строго соответствует масштабам русской культуры в целом, которая, в свою очередь, соответствует масштабам страны, ее запросам, потребностям и интересам. Она не соответствует премиальной инфраструктуре, объему надутых щек и собственным амбициям, но это все же не совсем про литературные достоинства. Если убрать, наконец, в самый дальний ящик аршин для измерения русской литературы с минимальным делением «один Достоевский» и перестать сравнивать нас с англоязычным миром (вот уж где правда простор), то все будет хорошо. Иногда по-русски выходят действительно замечательные тексты. Просто не надо думать, что это должно происходить ежегодно.