«Минари» — оптимистическая драма о корейских мигрантах и шестикратный номинант на «Оскар» Удастся ли фильму повторить прошлогодний успех «Паразитов»?

В российский прокат 8 апреля выходит фильм американского режиссера корейского происхождения Ли Айзека Чуна «Минари» — история семьи корейских мигрантов, приехавших в 1980-е в Арканзас. «Минари» получил шесть номинаций на «Оскар» в 2021 году — в том числе за лучший фильм и режиссуру. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает о христианских мотивах в этой истории и о том, почему «Минари» и другой фаворит оскаровской гонки, «Земля кочевников», — это новый тип американского кино.

Минари — это такая трава, съедобная приправа, что-то вроде петрушки или сельдерея; она популярна в Азии, в частности, в Корее и Японии. Неприхотлива, растет практически где угодно. Ее и решает посеять на берегу маленького лесного водоема бодрая бабушка Сун Джа (знаменитая в Корее Юн Ёджон, которую на родине называют «азиатской Мерил Стрип», уже получила за эту роль и номинацию на «Оскар»), прибывшая к дочери и зятю из-за океана, чтобы помочь им поднять семью и обустроить хозяйство в далеком неприветливом Арканзасе. Минари, конечно, приживается и дает богатые всходы, чего не скажешь о посевах главы семейства Джейкоба Йи (звезда корейского происхождения Стивен Ён лучше всего известен по «Ходячим мертвецам») — упертого идеалиста, решившего во что бы то ни стало превратить невозделанную землю вокруг своего нового дома в цветущий сад. То есть овощи-то растут, но ни погода, ни сама почва, ни состояние рынка фермерских товаров не располагают к вере в счастливое будущее. На дворе 1980-е, у Джейкоба и Моники двое детей, Анна и Дэвид, чей прототип — режиссер «Минари» Ли Айзек Чон. 

Метафора предельно прозрачна. Мигрантам приходится быть такой всепобеждающей травой, растущей и в дождь, и в засуху, иначе не выжить. Чужая земля никогда не будет рада непривычным семенам. Рассчитывать можно только на себя: выносливость, силу духа, оптимизм. Даже на некоторую осознанную наивность, которой взрослые учатся у собственных детей. Этой стержневой идее «Минари» обязан уникальной интонацией: канва событий складывается в простую житейскую трагедию, но в ней нет ни грамма пафоса. Детский взгляд перевоплощает драму в светлый и временами забавный фильм взросления. Однако невозможно забыть и о том, что у Дэвида (дошкольник Алан Ким уже получил свои первые актерские награды, совершенно заслуженно) больное сердце, и это накладывает особенный отпечаток на все его простодушные открытия и впечатления. 

Мама (Хан Ёри) учит Дэвида молиться на ночь, чтобы, если что-нибудь нехорошее случилось во сне, он проснулся бы уже в раю. Бабушка, которую после переезда из Кореи в Штаты подселили к протестующему внуку, неожиданно оспаривает материнский авторитет. Пока жизнь идет своим чередом, думать о том свете нет ни малейшего смысла. Лучше уж гулять по траве, смотреть телевизор, играть в карты, ждать всходов минари. Фильм Ли Айзека Чона во всей его неброской и сдержанной красоте заслуживает быть вписанным в перечень лучших фильмов о бабушках (куда попал бы и другой американско-азиатский недавний инди-хит — «Прощание» Лулу Ванг), и роль Юн Ёджон нельзя не признать выдающейся. 

Тем не менее перед нами нечто более сложное и менее линейное, чем трогательная история одной семьи в чужой земле. И молитва перед сном тоже не случайная деталь. У «Минари» есть очевидный религиозный, даже мистический подтекст. Первым делом семейство Йи ищет церковную общину, в которой надеется обрести поддержку. Однако ни псалмы, ни проповеди, ни доброжелательные соседи не помогают справиться с катастрофами вполне ветхозаветного масштаба — от торнадо до пожара.

Отказавшись от услуг шарлатана-лозохода, добросовестный Джейкоб сам роет свой колодец, полагаясь только на здравый смысл и интуицию, — и ему удается найти воду. И вдруг колодец иссякает, ставя под угрозу будущее семьи. Джейкоб — это Иаков, библейский патриарх, боровшийся с Богом и пострадавший от этого; колодец Иакова, кстати, существует в Святой Земле по сей день. Это у него Христос встретил самарянку, сравнив веру с живой водой. Помощником же Джейкоба в его садоводческих работах становится местный безумец с неслучайным апостольским именем Пол (колоритный Уилл Паттон), который каждое воскресенье проделывает свой крестный путь с самодельным крестом на плече. Можно ли представить себе более прямой намек на испытания, которые предстоят Джейкобу и его семье? 

Впрочем, не менее важна другая характеристика Пола: он ветеран корейской войны. Режиссер не только смотрит на Америку глазами мигранта, но и деликатно напоминает о болезненном общем прошлом двух стран. Поэтому, при всей универсальности сюжета и месседжа, нельзя считать праздным вопрос о прописке «Минари». Это все-таки корейский фильм или американский? Сначала «Минари» одержал победу на «Сандэнсе» — формально международном, но все-таки прежде всего американском фестивале. Потом был удостоен «Золотого глобуса», но в категории «фильм на иностранном языке» (ведь подавляющее большинство диалогов на корейском). Наконец, стал одним из главным участников оскаровской гонки с шестью номинациями в важнейших категориях: лучший фильм, режиссура, сценарий, музыка и две актерские. После прошлогоднего триумфа «Паразитов» Пон Чжун Хо ничего удивительного в этом, конечно, нет. Интересно другое — Ли Айзек Чон одновременно и «свой», и «чужой». 

«Минари», как и «Земля кочевников», представляет абсолютно новый срез американского кино. Оно находится в поиске национальной и культурной идентичности, осознанно существуя на обочине привычных жанров и тем, и ускользает от отчетливых определений. При этом именно рожденному в США этническому корейцу Ли Айзеку Чону и китаянке Хлое Чжао удалось передать тревогу переходного состояния и бесприютность нынешней Америки, вновь превратившейся в страну пионеров, чтобы через непривычный опыт вернуться к архетипу краеугольного текста (и фильма) американской культуры — стейнбековским «Гроздьям гнева»: истории об унижении, отчуждении, труде, надежде и поисках земли обетованной.