Что стоит купить на умной книжной ярмарке «Рассвет» 10 классных переизданий и новинок в жанре нон-фикшн. Список от Галины Юзефович

На выходных 14-15 сентября в Москве пройдет первая «умная книжная ярмарка» «Рассвет», на которой будут представлены 80 больших и маленьких независимых издательств. «Рассвет» — фестиваль проекта InLiberty. Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович изучила издательский ассортимент и составила список из десяти самых интересных переизданий и новинок нон-фикшн.

Мария Бурас. Истина существует: Жизнь Андрея Зализняка в рассказах ее участников. М.: Individuum, 2019

Гений, великий ученый, крупнейший лингвист современности, лучший лектор страны — ни одно из этих напыщенных определений не выглядит преувеличением по отношению к академику Андрею Анатольевичу Зализняку (1935-2017). Человек, поставивший точку в споре о подлинности «Слова о полку Игореве», исследователь берестяных Новгородских грамот (его ежегодные лекции в МГУ, систематизировавшие и комментировавшие находки каждого археологического сезона, были важнейшим событием не только научной, но и культурной жизни России), создатель «Грамматического словаря русского языка», легшего в основу поисковых алгоритмов «Яндекса», ироничный разоблачитель лженауки и неутомимый просветитель, Андрей Анатольевич вдобавок ко всему был еще и человеком поистине космического обаяния, любимым наставником и другом нескольких поколений отечественных и зарубежных ученых. Именно этой — не академической, но человеческой, персональной — грани его личности и посвящена в первую очередь книга лингвиста Марии Бурас. «Истина существует» — не столько полноценная биография, сколько мгновенный слепок памяти, попытка зафиксировать и отлить в тексте живой голос самого Зализняка, а также голоса близких ему людей, хранящих воспоминания о нем.  

Робертсон Дэвис. Пятый персонаж. Мантикора. Мир чудес. СПб.: Азбука-Аттикус, 2019. Перевод М. Пчелинцева, Г. Крылова

Книги канадского классика и вообще одного из лучших писателей ХХ века Робертсона Дэвиса в России известны определенно недостаточно. Хочется верить, что долгожданное переиздание самого известного его цикла — великой «Дептфордской трилогии», да еще и под одной (весьма стильной) обложкой сможет, наконец, изменить ситуацию к лучшему. 

Запутанной и многослойной историей трех друзей юности, один из которых стал великим фокусником (или, возможно, настоящим чародеем), другой — таинственным историком, а третий — финансовым магнатом, в разные годы восхищались Джон Фаулз, Умберто Эко и Маргарет Этвуд; Робертсона Дэвиса называет среди своих учитетелй Нил Гейман. Дептфордская трилогия, одновременно утонченная и захватывающая, относится к числу тех редких книг, которые в равной мере обращаются и к интеллекту читателя, и к его бесхитростному желанию провалиться в головокружительную историю с множеством хитроумных ловушек и неожиданных сюжетных поворотов. 

Константин Сонин. Когда кончится нефть и другие уроки экономики. М.: АСТ, CORPUS, 2019 

Для известного экономиста, профессора Чикагского университета Константина Сонина его наука — сродни медицине. Так же, как медицина, экономика мало кого интересует, покуда в ней не возникнет насущная необходимость. Так же, как медицина, она страдает от засилья шарлатанов, предлагающих «альтернативные» методы толкования происходящего. Так же, как медицина, экономика не обладает универсальной объяснительной силой. Однако при всех ограничениях возможности экономики очень велики: вооружившись ее инструментарием, можно ответить на массу практических вопросов, от курьезных до самых острых и болезненных.

Книга Константина Сонина (нынешнее издание — второе, дополненное новыми актуальными главами и основательно отредактированное) строится на простых и вместе с тем парадоксальных постулатах вроде «Нечистоплотный избирком можно поймать за руку с помощью статистики» или «Богатство определяется институтами и политической подотчетностью». Комментируя и развернуто обосновывая каждое из этих утверждений, Константин Сонин, по сути дела, предлагает читателю взглянуть на окружающую реальность сквозь призму экономического знания и попытаться различить среди хаоса и информационного шума стройную систему устойчивых паттернов и надежных закономерностей. 

Элизабет Уилсон. Богема: великолепные изгои. М.: НЛО, 2019. Перевод Т. Пирусской 

Ясная, увлекательная и афористичная книга Элизабет Уилсон исследует две сопредельные, но не идентичные области. С одной стороны, это собственно артистическая «богема» — обитатели воображаемой страны, рубежами которой, по мнению одного из ее обитателей, были «холод, голод, любовь и надежда». С другой — волнующий, всегда ностальгический, отчасти правдивый, отчасти ложный миф о ней. 

Под «богемой» Уилсон понимает новый своевольный креативный класс, образовавшийся в конце XVIII века, когда художники всех типов оказались брошены на произвол рыночных отношений, окончательно отделившись от цеха ремесленников и одновременно лишившись поддержки состоятельных покровителей. Уилсон исследует историю этой социальной группы, одновременно одержимой жаждой признания и убежденной, что любой успех есть признак буржуазной вульгарности, сразу в нескольких плоскостях. В фокус ее внимания попадает и экономика культуры как таковой, и история идей, и социология городских сообществ (богема — всегда порождение мегаполиса), и культурология протеста и эпатажа, и биографии самых ярких представителей богемы двух веков — от звезды «веймарского декаданса» танцовщицы Аниты Бербер до реформатора театра Антонена Арто, от поэта Дилана Томаса до художника Джексона Поллока. 

Эрнст Гомбрих. Тени в западном искусстве. М.: Альпина Нон-фикшн, 2019. Перевод Л. Эбралидзе 

Небольшая книга (а вернее, изящный альбом) одного из величайших искусствоведов ХХ века Эрнста Гомбриха представляет собой расширенный комментарий к выставке, устроенной Британским музеем в его честь в 1995 году. Темой выставки, на которой были представлены и знаменитые шедевры из собрания музея, и работы куда менее известные, стала светотень — ключевой признак, некогда сформировавший европейское искусство и определивший его отличие от искусства китайского или египетского. 

При взгляде на условно «реалистическую» картину наивный зритель чаще всего полагает, что художник изображает тени такими, какими видит их на самом деле: то легкими и размытыми, то четкими и резко очерченными, то поразительно разнообразными, как, к примеру, на знаменитой картине Караваджо «Ужин в Эммаусе» — подлинной энциклопедии теней. Однако в действительности то, как художники работали со светотенью, куда больше зависело от моды, авторской интенции и актуальных представлений о мире, чем от реальной формы предметов и типа освещения. Тени падающие не в ту сторону, чтобы придать композиции драматизма, тени, создающие дополнительный смысловой слой внутри картины, тени, нарушающие правила перспективы или, напротив, выстроенные с едва ли не математической точностью, становятся у Гомбриха самостоятельным — весьма деятельным и своенравным — персонажем истории искусства, ведущим свою блистательную родословную от древних мифов и платоновской философии. 

Оливия Лэнг. К реке. Путешествие под поверхностью. М.: Ad Marginem, 2019. Перевод А. Соколинской

Биография реки — жанр не новый: Темза, Дунай, Нил, река Святого Лаврентия и другие важные водные артерии неоднократно удостаивались подробных жизнеописаний. Новизна книги английской писательницы Оливии Лэнг (пару лет назад российские читатели высоко оценили ее книгу «Одинокий город») состоит в том, что она обращается к речушке более, чем скромной, известной лишь одним прискорбным обстоятельством: в 1941 году в ней утопилась Вирджиния Вулф. Это событие (а вместе с ним и сама фигура Вулф) становится, понятное дело, ключом ко всему путешествию Оливии Лэнг вдоль реки Уз от истока до устья, однако одной темой ее книга не исчерпывается. История и литература, фольклор и естествознание в причудливой пропорции смешиваются в «Путешествии под поверхностью» с персональным опытом и воспоминаниями, превращая книгу в любопытный гибрид автофикшна, увлекательного интеллектуального упражнения и развернутого элегического эссе. 

Юджин Роган. Арабы. История. XVI-XXI века. М.: Альпина Нон-фикшн, 2019. Перевод И. Евстигнеевой 

Арабы очень гордятся первыми пятью веками своей истории, когда молодой и энергичный ислам со скоростью лесного пожара распростанялся по миру. Однако этот блистательный период слишком далеко отстоит от нас во времени и мало что сообщает нам об актуальном положении дел в арабских странах. Именно поэтому в своем монументальном труде британский историк Юджин Роган (российскому читателю он известен по книге «Падение Османской империи») обращается ко временам куда менее блестящим — к эпохе, когда арабскими землями правили чужестранцы: сначала турки-османы, после европейские державы, а затем — США и СССР, избравшие этот регион в качестве арены для своего прокси-противостояния. Глубокая, великолепно написанная и потрясающе фундированная (автор постоянно обращается к арабским источникам, нечасто попадающим в поле зрения европейских исследователей) книга Юджина Рогана читается как захватывающий исторический роман и позволяет по-новому взглянуть на события, разворачивающиеся на Ближнем Востоке и севере Африки в последние годы. 

Юрий Слезкин. Эра Меркурия: Евреи в современном мире. М.: АСТ, CORPUS, 2019 

Циклопический, захватывающий и провокативный «Дом правительства» российско-американского историка Юрия Слезкина с одной стороны затмил его первую изданную на русском работу «Эра Меркурия», а с другой — подстегнул издателей после десятилетнего перерыва ее, наконец, переиздать в обновленном и дополеннном виде. И это, определенно, очень разумное решение: книга эта не менее яркая (и, пожалуй, еще более провокативная), но при всем том куда более простая, линейная и занимательная. 

Главные герои «Эры Меркурия» — это европейские евреи, символические последователи бога-плута Меркурия, ставшие, по мнению Слезкина, эталонными жертвами и в то же время наиболее совершенными представителями цивилизации ХХ века, построенной на принципах модернизации, специализации, изменчивости, гибкости и предпринимательства. Как евреи проделали путь от замкнутой дискриминируемой общности к сияющим высотам социального успеха, как складывались судьбы тех, кто из черты оседлости предпочел отправиться на родину всех свобод в США, а как — их родных и близких, сделавших выбор в пользу Москвы или Иерусалима (тех, кто предпочел остаться в родных местах, почти полностью выжгло пламя Холокоста) — обо всем Слезкин пишет с уже знакомой российскому читателю концептуальной вдумчивостью, не исключающей, впрочем, поэтичности и афористического блеска. 

Фредерик Бакман. Что мой сын должен знать об устройстве этого мира. М.: Синдбад, 2019. Перевод Е. Чевкиной 

Любимец российской (да и не только российской) читающей публики швед Фредерик Бакман на сей раз выступает в неожиданном для читателя жанре. «Что мой сын должен знать об устройстве этого мира» — не роман, не сборник рассказов и уж тем более не пособие по воспитанию детей, как может показаться в первый момент, но серия обаятельных, трогательных и уморительно смешных монологов, обращенных к полуторагодовалому сыну писателя, Бакману-младшему. Осознанное родительство, обратной стороной которого является навязчивый страх ошибки; абсурд и величие детской поликлиники; бесценные наставления отца сыну (как пройти уровень в компьютерной игре Monkey Island-3, как уцелеть в «Икее» и почему ни в коем случае не стоит писать в бассейн с шариками); зашкаливающая нежность и вечная тревога — обо всем этом Бакман пишет со своей обычной узнаваемой интонацией, желчной, ироничной и вместе с тем обезоруживающе проникновенной. 

Чеслав Милош. Долина Иссы. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2019. Перевод Н. Кузнецова 

После долгого перерыва единственный роман великого польского поэта и мыслителя, лауреата Нобелевской премии по литературе Чеслава Милоша, вновь можно приобрести в бумаге. Маленький Томаш, девятилетний барчук из польско-литовской шляхетской семьи, растет в богом забытой глуши, где катит свои сонные воды река Исса, где визиты нечисти так же обыденны и привычны, как смена времен года, где прошлое почти неотличимо от настоящего, а великая война — та самая, которой предстоит уничтожить мир Томаша без остатка — происходит будто бы в параллельной реальности. Почти полностью основанная на автобиографическом материале, благодаря смягчающей ностальгической оптике и разлитой между строк поэзии книга Милоша читается сразу и как щемяще-откровенные воспоминания, и как самый высокий образец художественной прозы.